“Администрация Байдена объявила о начале переговоров с Германией о судьбе СП-2 – часть санкций может быть смягчена, но только в обмен на выполнение ряда требований, прямо касающихся Украины”, – пише оглядач-міжнародник Максим Михайленко у своїй статті, передають Патріоти України, та продовжує:
“На фоне того бешеного давления, которое оказывают на Берлин США, ряд союзников и восточных соседей в вопросе газопровода СП-2, нельзя не задаться вопросом, почему все-таки немцы так держатся за него? Ведь американские парламентарии от обеих партий, в свою очередь, призывают президента Байдена закрыть вопрос с вредительским трубопроводом раз и навсегда.Что это может означать – неясно, санкции против самой Германии как государства? Байден, стремящийся восстановить отношения с Берлином, что важно и в связи с сентябрьскими выборами, которые еще неизвестно как повернутся, на это не пойдет. Насколько можно понять, Белый дом хочет встретить немцев на половине дороги – добиться сделки, предусматривающей гарантированный транзит через Украину на долгие годы и десятилетия вперед, что полностью противоречит задачам Москвы как в условиях незавершенности проекта, так и при условии начала функционирования этой трубы.Загвоздка в том, что российской власти верить нельзя вообще ни в чем. Сегодня она выполняет соглашение с Украиной, по сути, как решение суда, под прессингом тех же немцев и под троллинг турок, сделавших РФ своим сырьевым придатком за ее же счет.Однако скорее рано, чем поздно Турция пойдет не только за азербайджанским, но и за туркменским и казахским газом. Причем эти планы уже давно поддерживает Брюссель. Как только СП-2 начнет функционировать, ситуация на обоих концах трубы – а именно позиции России и Германии – может измениться.СП-2, кроме прочего, давно превратился еще и в своеобразное заклятье для Путина. Свою обиду на Запад он в очередной раз выразил, общаясь с главами фракций Госдумы РФ: “Почему все так крутится вокруг “Северного потока-2”? Хотят заставить Россию платить за их геополитический проект “Украина”. Мы, конечно, благодарны Владимиру Владимировичу за развитие конспирологической теории о “плане австрийского Генштаба”, но для него СП-2 – это нечто большее, чем очередной отказ Украине в праве на существование. Это восстановление Берлинской стены в новом прочтении, в форме стальной трубы, намертво привязывающей возлюбленную (хоть и “странной любовью”) Германию к России.
Но если с Путиным все понятно – Германия для него детская травма, гештальт, который необходимо закрыть (украинскую травму он получил все-таки в куда более зрелом возрасте), то германская мотивация не вполне ясна. Да, берлинский истеблишмент обвиняют в корысти, коррупции (на первый взгляд, ничего конкретного), но мечте стать хабом-диспетчером российского и среднеазиатского газа в Европе уже не суждено сбыться благодаря новой энергетической политике ЕС. А также – технологической революции в самой отрасли.
Кроме того, все большие объемы сжиженного газа выходят на рынок, появилась инфраструктура и конкуренты, которых не проигнорируешь (и регуляторно не запретишь). Да и сам партнер – ходящий по краю санкций “Газпром” – ныне в положении жалком, деньги уходят на выплаты неподъемных долгов, а единственный надежный источник находится в казне РФ.
Прикрытие психологией
Отсюда и вопрос: зачем немцам все это “счастье”? Это что, стокгольмский синдром или, может быть, “эффективная коррупция”, честный немецкий подход, взял взятку – значит, обязан сделать? Как у киллеров, выполняющих отмененный заказ, или сталкивающихся с подобной же проблемой роботов?
Все-таки есть и более глубокие причины – и притом куда более практические, нежели “комплекс вины” немцев, о котором, по отношению к России, так некстати говорил федеральный президент Штайнмайер, недавно вновь угодивший в новости со скандальным заявлением, что репрессии против Навального и избиение демонстрантов не следует смешивать с СП-2.
Эти практические причины состоят в устройстве энергосистемы, в энергобалансе и приоритете диверсификации. В особенности они обострились нынешней зимой – проблемы, порожденные бумом новой энергетики, испытывает не только Украина.
Но сначала вспомним, в частности, о том, что и первый российский “Поток” немцы разрешили в качестве реакции на устроенную РФ против Украины газовую войну (по крайней мере, она была удобным поводом). А смена власти в Польше в 2015 году, где почвенники-консерваторы сменили ориентированных на Брюссель либералов, открыла путь осуществлению проекта второй трубы (это притом, что и первая полностью не заполняется).
В конце концов, вопрос ребром поставила администрация Трампа, искавшая, как бы ущучить немцев, и отнюдь не по заданию Кремля подрывавшего трансатлантическое единство, а дабы погасить аппетиты Германии, превратившейся в крупнейшую экспортную экономику планеты. И если по торговым вопросам можно спорить, то лежащий на дне Балтийского моря уд запретной любви – самое слабое место Германии, умудрившейся превратить свою армию в посмешище и полностью зависимой от США в сфере обороны.
Итак, если убрать за рамки ксенофобию по отношению к восточным соседям (разумеется, хорошо скрываемую), комплекс вины перед Путиным и относительно небольшие гонорары (немногим выше выплат, которые получал Саркози от Каддафи) откуда это упорство? Потому что оно ведь никуда не денется, но, возможно, будет трансформировано, модифицировано в нечто более полезное для “демократического мира”, лидером которого намерен стать президент Байден. А этот мир сегодня сложен и взаимозависим.
Частью этой вновь проявившейся взаимозависимости является нынешняя внезапно холодная зима. Она вынуждает Европу опустошать запасы газа быстрее по сравнению со средними показателями за последние пять лет. Суммарный отбор газа из хранилищ в январе-феврале составляет миллиард кубометров в сутки, запасы уменьшились где вдвое, а где и того сильнее. Но за кого в этой ситуации воюет “генерал Зима”?
Прогнозируется, что добывающие компании получат незапланированную прибыль, поскольку в силу обстоятельств получат возможность в этом году продать большие объемы газа для заполнения хранилищ на следующий сезон. Другое дело, что ожесточенная конкуренция на конкретно европейском рынке не дает выигрыша по цене, хозяева традиционных скважин в какой-то степени оказались в заложниках у транспортников.
Отсюда и цель ЕС – любой ценой сохранить на обозримую перспективу транзит газа через территорию Украины. Ведь значение украинского транзита состоит не так в самой трубе, как в крупнейших в Европе подземных газохранилищах. Только их наличие позволяет проходить пиковые нагрузки в штатном режиме.
Можно вспомнить, что СССР, выстраивая транзитный коридор в Европу, создавал газотранспортную систему главным образом для нужд самого Сообщества экономической взаимопомощи (СЭВ). Экспорт газа капиталистам только позже стал важным источником доходов для застойной советской экономики, изначально он имел скорее политическое значение. Для обеспечения бесперебойной работы того, что можно было назвать энергосистемой СЭВ, и были воплощены гигантские по своим объемам подземные хранилища, расположенные в ключевых точках. Именно эта инфраструктура сделала Украину одним из важнейших элементов безопасности всей европейской энергосистемы. Поэтому убежденность, с которой Европа отстаивает украинский транзит, после холодной зимы, станет еще тверже. Европа – но с Германией ли?
С японским приветом
Примечательно, что в Германии установочные мощности ветроэнергетики уже занимают более 50% всего германского энергобаланса. Но на деле все сложнее (кстати, Великобритания к 2030 году планирует едва ли не полностью перейти на ветер, США также сделали огромные заказы производителям ветряков). Так, коэффициент использования этих новых германских мощностей составляет в среднем не более четверти, а значит, требуется втрое большее число установок, чтобы на практике ветровая энергия заняла половину всего германского энергобаланса. Но пока что этого не случилось.
С точки зрения немцев, разнообразные трубопроводные системы, такие как недостроенный проект СП-2, уже работающий ТАНАП и Турецкий (бывший “Голубой”) поток, строящийся EastMed улучшают ситуацию с рисками. Однако новое положение вещей генерирует иной вызов – они не могут работать на полную мощность. Возникает так называемая проблема “демпфера”: в период пикового потребления труба не справляется с требуемыми объемами, а в период меньшего потребления совокупные мощности трубопроводных систем избыточны. Возникает жесткая конкуренция, которая обязательно разорит кого-то из участников.
В общем-то, обычный кризис перепроизводства или, скорее, “перепоставок”.
В то же время СПГ, который, как предполагалось, должен был выровнять дисбаланс, этой зимой не сработал, по банальной причине – холодно везде. Ключевые объемы СПГ были переброшены в страны вроде Японии и Южной Кореи, где цены доходили почти до $1000 за тысячу кубометров. Дело в особенностях энергосистемы Японии – преимущественно индивидуальное и электрическое отопление – что и привело к тому, что север острова Хонсю на какой-то период остался без электричества, а собственные мощности, как выяснилось, после катастрофы на АЭС Фукусима полностью и не восстановились. Что и вызвало скачок цен до запредельного уровня. На Европе же, помимо “своих” морозов отобразился и эффект зимних событий на другой стороне планеты – комплексная взаимозависимость, она такая.
Отсюда и возрастающее значение подземных газовых хранилищ для ЕС. Украина, таким образом, чей бы газ и откуда она бы ни качала, в этой и похожих ситуациях “на коне”. Со своей стороны, Берлин, скорее всего, будет вынужден пересматривать свое категорическое отношение к вопросу строительства и эксплуатации российской трубы и согласится с условиями США, которые настаивают на фундаментальном условии для “Газпрома”. Это условие – полноценное сохранение украинского транзита и обеспечение физической прокачки через Украину оговоренных контрактных объемов. И, видимо, не на три и не на пять лет.
Такой вариант устроил бы немцев, европейцев в целом, да и нас, поскольку, если, по словам Кучмы “газ – бизнес президентов” и “все крупные состояния в Украине сделаны на газе”, эта отрасль не должна определять как характер нашей экономики, так и держать в подвешенном состоянии энергосистему, в которой без того немало проблем. Способность Байдена обеспечить такую сделку определит и характер украинских ожиданий от действующей американской администрации, а шире – жизнеспособность трансатлантического партнерства в условиях глобальной гибридной войны”.